Fyodor Nikiforovich Plevako

Отчество по крестному отцу старшего брата - крепостному Никифору Николаеву

---

http://plewako.pl/ru/

---

Фёдор Ники́форович Плевако́ (13 [25] апреля 1842, Троицк, Оренбургская губерния — 23 декабря 1908 [5 января 1909], Москва) — российский адвокат и юрист, судебный оратор, действительный статский советник, ктитор московского Успенского собора.
Семья
Первая жена Плевако была народной учительницей из Тверской губернии. Брак оказался неудачным и Фёдор Никифорович оставил жену с малолетним сыном. Cо второй женой Марией Демидовой прожил почти 30 лет, до конца своих дней. При этом первые 20 лет Плевако и Демидова жили в гражданском браке, поскольку её первый муж не давал ей развод.

Интересно, что 28-летняя Демидова приехала в Москву за адвокатскими услугами — как раз чтобы добиться развода с первым мужем, вязниковским купцом, от которого у неё было пятеро детей. Фёдор Никифорович влюбился в неё с первого взгляда, и в этом браке у пары родилось ещё трое общих детей.

У Плевако было два сына, которых звали одинаково — Сергей. Позже оба стали адвокатами и практиковали в Москве, из-за чего нередко возникала путаница. Сергей Фёдорович Плевако-старший (1877 — 30 января 1943) умер в Подмосковье от сердечного приступа.

Фамилию Плевако носила только дочь Сергея Фёдоровича-младшего, Ирина Сергеевна, историк.

Правнучка адвоката Марина Савченко написала воспоминания «Осколки времени. Из истории одной семьи»

---

Венчание (2й брак) - Староспасский погост, Преображенская церковь
ГБУ "ЦГА Москвы", фонд №203, опись №780, дело №3489, стр. 35

Смерть - МОСКВА. ПРЕЧИСТЕНСКИЙ СОРОК. ЦЕРКОВЬ ИОАННО-ПРЕДТЕЧЕВСКАЯ, В КРЕЧЕТНИКАХ
ГБУ "ЦГА Москвы", фонд №2125, опись №2, дело №61, стр. 534

восприемник при крещении (22.1.1876, Москва, ц. Ильобыденская) [Мария Ивановна Простякова]

• ГАРФ, ф. 798, 96 ед. хр., 1899-1904.

  ---

  
  

https://moskva.kotoroy.net/story/bolshoy_afanasevskiy_pereulok_d_35...
МОСКВА, которой НЕТ
Большой Афанасьевский переулок, д. 35. Дом с кариатидами

Об адвокате этом ходили легенды. «Москва. Федору Никифоровичу» - и по такому адресу письма доходили! Он долго и сложно шел к такой известности. Другой бы сдался. Другой. Но не тот, кого москвичи числили среди пяти главных столичных достопримечательностей: «Царь-колокол», «Царь-пушка», собор Василия Блаженного, Третьяковка и Федор Плевако». …Присяжный поверенный округа Московской судебной палаты. И достиг Федор этого сам, в 28 лет, без какой бы то ни было протекции, без роду без племени. Зарегистрированные пользователи могут оставлять здесь свои комментарии. В Москву семья Плевако переселилась летом 1851 года: надворный советник Василий Иванович Плевак, Екатерина Степанова – крепостная и двое их незаконнорожденных детей – Федор и Дормидонт. Осенью братьев отдали в Коммерческое училище на Остоженке. Надо сказать, учились братья хорошо, отлично учились. Федор прославился своим необыкновенным умением оперировать в уме четырехзначными цифрами. К концу первого года учебы имена братьев были занесены на «золотую доску» училища. А еще через полгода Федора и Дормидонта… исключили. Как незаконнорожденных. «Нас объявляли недостойными той самой школы, которая хвалила нас за успехи и выставляла напоказ исключительную способность одного из нас в математике. Прости их Боже!». Следом была 1-я Московская гимназия на Пречистенке – сразу в 3 класс. Кстати, в этот же год в гимназию поступил и Петр Кропоткин и тоже в третий класс. «Мне было всего 11 лет, а уже приходилось проходить целый ряд предметов, большей частью выше детского понимания. Преподавались же все предметы самым бессмысленным образом». Тем не менее, спустя 6 лет, Федор поступает на юридический факультет Московского университета и оканчивает его с дипломом кандидата прав. Работы нет, денег и связей тоже. Плевако идет служить на общественных началах стажером в Московском окружном суде. Когда же, с весны 1866 г., начала формироваться в России присяжная адвокатура, Плевако одним из первых в Москве записался помощником к присяжному поверенному М. И. Доброхотову. И вот 19 сентября 1870 года случается: незаконнорожденный сын крепостной становится присяжным поверенным. Первым клиентом Федора стал ростовщик, которому он отдал вещи в залог. Дело это Плевако проиграл, зато следующее выиграл – купил на полученные деньги фрак. А на вознаграждение, полученное за третье дело, смог снять новую квартиру. Новая должность дала возможность показать себя, и вскоре о Плевако начинают отзываться как о весьма хорошем адвокате. Однако карьера его чуть было не оборвалась через два года из-за так называемой политической «неблагонадежности». К счастью, дело о тайном юридическом обществе благополучно было закрыто, но след в жизни Плевако оставило навсегда. В это же время Плевако поселяется в доме в Большом Афанасьевском переулке. Дом был выстроен в 1817 году вдовой прапорщика Е.Ф.Акинфиевой (по другим данным Акиндиевой) на месте сгоревшей в пожаре 1812 года усадьбы графа Головина. Прапорщица жила в нем с двумя сыновьями, участниками Отечественной войны Федором и Николаем. В 1841 году дом перешел статской советнице В.Н. Хавской и ее мужу, известному в свое время историку Москвы, Петру Васильевичу Хавскому. Его «Хронологические таблицы» позволили историкам, «без всяких вычислений по формулам арифметики и алгебры, прямо в таблицах находить все предметы, принадлежащие к Юлианскому счислению времени, гражданскому и церковному православного исповедания, равно узнавать все числа и значения терминологии, введенной для показания времени в русских летописях". Зарегистрированные пользователи могут оставлять здесь свои комментарии. Следующим владельцем дома становится Федор Никифорович. Здесь он продумывает стратегии защиты (речей Плевако никогда заранее не писал, фиксировал их после по настоянию газетчиков), сюда идут люди за помощью. Всякие – с деньгами, без денег… «Отработаете чем-нибудь, родной мой». «С деньгами, без денег» написано не случайно. Показательно так называемое Люторичское дело. Весной 1879 года крестьяне села Люторичи Тульской губернии взбунтовались против закабаления их помещиком. Бунт был подавлен, а 34 человека пошли под суд. Плевако не только взялся защищать подсудимых, он еще и оплатил расходы по их содержанию в течение трех недель процесса. Аргументированно, с цифрами и фактами, доказал он, что жизнь крестьян после отмены крепостного права стала во сто крат хуже, чем до, а грабительские поборы обрекли людей на нищенское существование. «Бедность безысходная, бесправие, беззастенчивая эксплуатация – вот истинные подстрекатели», - после этих слов зал взорвался овациями. 30 и 34 подсудимых были оправданы. Дело о старушке и вовсе стало притчей во языцех. Прокурор, просчитав все возможные доводы Плевако, сам высказался в пользу обвиняемой - немощная бедная старушка, совершившая пустяковую кражу, но ведь собственность священна, на ней держится все благоустройство страны, «и если позволить людям не считаться с ней, страна погибнет». Речь Плевако была коротка, блестяща и столь часто затем цитируема, что выучена многими наизусть: «Много бед, много испытаний пришлось претерпеть России за ее больше чем тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двунадесять языков обрушились на нее, взяли Москву. Все вытерпела, все преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... Старушка украла жестяной чайник ценою в 30 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет». Старушку оправдали.

«Между положением прокурора и защитника – громадная разница, – говорил Плевако. – За прокурором стоит молчаливый, холодный, незыблемый закон, а за спиной защитника – живые люди. Они полагаются на своих защитников, взбираются к ним на плечи и... страшно поскользнуться с такою ношей!». Федор Никифорович Плевако умер 23 декабря 1908 года, на 67-м году жизни, в Москве. На смерть Плевако откликнулась вся Россия: некрологи печатались во множестве газет и журналов. «Вчера Россия потеряла своего Цицерона, а Москва – своего Златоуста», - написала газета «Раннее утро» 24 декабря. Похоронили Плевако при громадном стечении народа всех слоев и состояний на кладбище Скорбященского монастыря.

Памятник Плевако был разрушен в 1929 г., когда монастырское кладбище решено было закрыть, а на его месте организовать детскую площадку. Останки Плевако, по решению родственников, были перезахоронены на Ваганьковском кладбище. С той поры на могиле великого русского адвоката стоял обычный дубовый крест. До 2003 года, когда на пожертвования известных российских адвокатов не был создан оригинальный барельеф с изображением Ф.Н. Плевако.

Дом Плевако после 1892 года дом получил лепную обработку по проекту архитектора Шапошникова и стал известен как дом с кариатидами. К началу 1990-х годов дом опустел и начал постепенно разрушаться: декор обваливался, мезонин стал крениться вглубь здания… Несмотря на наличие проекта реставрации, в 1993 году «дом с кариатидами» был снесен. Можно воссоздать здание с нынешними-то технологиями, но удивительный дух прежнего Большого Афанасьевского, с его первозданной архитектурой, уже не вернется… «Москва. Главному защитнику Плеваке» - нет больше этого адреса. А есть пустырь.

---

plewako.pl/ru/koncinaFN.htm

"Русское Слово" (№298 с 24.12.1908)

Кончина Ф.Н. Плевако

Умолк....  

Вчера умолк навеки замечательный художник слова, величайший из русских судебных ораторов. Не стало Федора Никифоровича Плевако. Вчера, в половине второго дня, он тихо опочил.

Болезнь

Еще лет восемь назад, по рассказам близких покойному людей, профессор Остроумов говорил Ф.Н. Плевако – Если не хочешь умирать - бросай на время работу и основательно отдохни. Но не такова была натура Ф.Н., чтобы перестать работать. Болезнь его - грудная жаба - обострилась год тому назад. 2-го декабря прошлого года, когда Ф.Н.Плевако во время думских рождественских каникул отправили с семьей на юг Франции, дорогой, в Берлине, в гостинице, с ним случился жесточайший припадок грудной жабы. Семьей и ехавшим вместе В.А.Маклаковым были подняты на ноги все медицинские светила Берлина, и опасность миновала. Но с тех пор Ф.Н. уже не поправлялся. Тогда же врачи, пользовавшие больного, советовали ему беречься, бросить все дела и посвятить себя отдыху и заботам о восстановлении расстроенного здоровья, предупреждая, что в противном случае он «более года не протянет».

Предсказания, оказались, увы – роковыми. В сентябре этого года в здоровье Ф.Н. снова наступило сильное ухудшение. Доктора решили, что он должен ехать на юг Франции. Но поездка эта была невозможна. Склероз артерий, которым страдал покойный, развился так, что простой качки в вагоне было достаточно, чтобы сосуды не выдержали, и наступил резкий конец. Больному было, однако, необходимо дышать свежим воздухом, а потому для него наняли дачу Расторгуева в Петровском парке и перевезли больного туда. Здоровье с каждым днем ухудшалось, заставляя Ф.Н. много страдать. Особенно сильные страдания покойного начались дней за пять до смерти. Третьего дня покойный уже не был в состоянии говорить. Он был уже почти без сознания.

Последняя воля

Еще недели три тому назад Ф.Н. выражал страстное желание выздороветь и пожить. Он говорил друзьям: «Где бы мне найти доктора, который бы меня вылечил?» Но чем дальше, тем больше надежда его оставляла. (Далее неразборчиво).

О смерти он говорил все последнее время. Сделал мельчайшие распоряжения. Указал, в каком платье его положить в гроб. Относительно места погребения он выражал желание быть похороненным там, где выберет для себя место вечного упокоения его супруга. Мария Андреевне избрала кладбище Скорбященского монастыря. Ф.Н.отдал приказ - Ни цветов, ни венков! Супруга просила у него разрешения хоть ей разрешить положить цветов в его гроб. Но Ф.Н. был непреклонен! Таким образом, никаких венков, ни на гроб, ни на могилу положено не будет.

Последние минуты

Зная религиозность покойного, его семья пригласила монахиню, которая в течение последних часов читала акафисты над его смертным ложем. По словам домашних, это чтение успокаивающе действовало на Ф.Н., и он несколько раз поднимал руку, желая, по-видимому, осенить себя крестным знамением. Семья не отходила от покойного в последние дни ни на минуту. Перед кончиной он глубоко несколько раз вздохнул и тихо безмолвно отошел в вечность.

Вскрытие тела

Покойный Ф.Н.Плевако выразил желание, чтобы в целях науки его тело было вскрыто. Вчера вечером воля покойного была исполнена. Вскрытие производил прозектор городской больницы имени кн. А.А. Щербатова А.Г. Мамуровский. Вскрытие установило, что у покойного произошла закупорка легочной артерии, вследствие чего явилось кровотечение в легком. Покойный страдал ишемическим пороком сердца и склерозом сосудов. У него была острая сердечная недостаточность и отеки во всех внутренних органах.

После вскрытия

Вскрыть меня, чтобы все знали, отчего я умер. Венков и цветов чтобы не было. Эти два мои пожелания прошу исполнить в точности. Так говорил Федор Никифорович за несколько часов до своей смерти. Он отказал даже своей супруге в ея просьбе убрать его гроб живыми цветами. «Не надо, не надо. Все суета, суета.» Затем призвал своего лакея Степана и приказал ему следить за исполнением его пожелания. Степан пользовался огромным доверием и за последние два месяца не отходил от постели больного. После вскрытия Степан взялся в последний раз одеть барина. Он обнял его как ребенка, прижимал его голову к своей голове и долго-долго целуя, рыдал над ним. Расчесал бороду, волосы, скрестил покойному руки, поправил глаза, рыдая припал к трупу…….На подушках в отдельной комнате происходило вскрытие трупа покойного. Это была последняя его воля. В простыне сыновья, родственники и друзья покойного понесли наверх. Здесь опять разыгралась та же трогательная и тяжелая сцена.

Первая панихида

Тело Ф.Н. Плевако уложили на установленное в просторной гостиной смертное ложе. Тело покрыли парчовым покрывалом. По четырем углам установили пальмовые растения. К 7-и часам вечера к квартире покойного, кроме его семьи и близких, собрались бывшие помощники покойного из других представителей адвокатуры. Здесь были прис. пов. Александров, Сакс, Дерюжинский, Платонов, Воскресенский, частные поверенные Макарьевский и Кишкин, лечивший покойного д-р Михайлов, нотариус Жеребков и несколько лиц, которых Ф.Н. вывел на дорогу поддеркой в студенческие годы.

Некролог

Такая огромная жизнь, что где попробовать уложить в газетную статью. О. Ф. Плевако о ‘златоусте’, - как его называла вся Россия…Сообщаем пока несколько кратких биографических данных.

Федор Никифорович Плевако родился в 1842 году. Его мать была крепостною. Много материнского горя страданий видел он в ранней юности. Но и много щемящей душу материнской любви. Помним мы один рассказ Плевако об экзамене в университете. - И экзамен был трудный, и экзаменатор - Никита Иванович Крылов. Готовиться было некогда, нужда, зарабатывать надо было. Матушка лежит больная. Позвала она меня, заплакала «Не бойся, Федечка! Надейся на Бога. Не оставит он нас сирот». Пошел я на экзамен. Зашел к Иверской Божьей Матери. Ей, Заступнице, горе свое выплакал. Не за себя молил, за матушку больную. Замолился - опоздал. Вхожу - началось уже. Увидел меня Никита Крылов, как пробираюсь вдоль стены. «А поди-ка братец сюда! Подошел ни жив, ни мертв». «Почему это, - Никита Иванович говорит,- ты такой скорбный? По лицу, братец видать, что ничего не знаешь. Тяни билет». Потянул, дух замер - Знаю! Режу! «Отчего же у тебя братец, вид такой скорбный, будто ничего не знаешь?» «Матушка,- говорю, - у меня больна.» -«Матушка больна? Поспешай!» И выставил мне четыре с плюсом. «Потому, - как говорил Никита Иванович, - на пять с плюсом знает римское право только Господь Бог. На пять мой великий учитель Савиньи. На пять с минусом - я. А своим ученикам я не могу передать больше, чем на четыре с плюсом». Так мы с матушкой и выскочили. Сердце переворачивает этот рассказ в устах старика. И калмыцкие глаза его при воспоминании о матери смотрели кротко печально и грустно, как глаза ребенка, который много страдал.

Оттого, когда в защите, как в деле об убийстве Грязнова, заходила речь о материнской любви, о материнских страданиях, о материнском горе, - на память ‘златоусту’ приходили такие фразы, что в зале раздавались рыдания, сердца переворачивались у присяжных, и с мокрыми от слез глазами сидели Старые судьи. Но воспоминания до другого раза!

По окончании курса, в московском университете по юридическому факультету 21 –года Плевако записался на службу кандидатом на судебные должности при московской судебной палате. Здесь он пробыл два года и перешел в окружной суд также кандидатом. В 1870 году Ф.Н. Плевако вступает в сословие присяжных поверенных округа московской судебной палаты. В то время на весь округ московской судебной палаты - а в них 14 губерний - было всего 13 присяжных поверенных.

И гонорары были - во!

И прищуренные глазки Федора Никифоровича смеются - дразня молодых адвокатов аппетитами о гонорарах… Добродушный цинизм, меткое народное слово…….

Ф.Н.Плевако выступавший в знаменитом деле игуменьи Митрофаньи, обвинявшейся в подлогах, мошенничестве и присвоении чужого имущества. Выступив гражданским истцом, он с удивительною силою громил лицемерие, честолюбие, скрывавшееся под монашеской рясой. «Выше стройте монастырские стены, чтобы ни один стон, вопль исковерканных, загубленных вами людей не доносился через них!» Это осталось. Зал гудит еще до сих пор.

Другой громкий процесс, увеличивший славу этого гениального оратора. Слушалось дело в том же суде в 1880 году, - мы говорим о деле 19-летней девушки г-жи Качки, обвинявшейся в убийстве студента Байрашевского, с которым она находилась в любовной связи. Известен целый ряд процессов, в которых Плевако выступал в защиту рабочих, обвинявшихся в фабричных беспорядках, в сопротивлении властям в буйстве и награблении фабричного имущества. В этих процессах он возбуждал в присяжных чувство сострадания к несчастным людям, обезсиленных физическим трудом, с обмершими от бездействия духовными силами.

Защита забитых судьбою людей всегда находила в нем отклик. В недавнее время, лет семь-восемь назад, он смеялся – «У нас с Толстым ‘бунтовская контора’ Лев Николаевич посылает их ко мне. А я отправляю. Дело светлейшего князя Грузинского, дело люторических крестьян, дело….

Да разве пересказать все дела в данной статье? Одни только громкие дела по истории Плевако приковывал внимание всей России. Половина подсудимой России перебывала у него в кабинете. Тут преувеличение, но не больше. А простые люди адресовали ему письма – Москва, Новинский бульвар. Собственный дом. Главному защитнику Плеваке. У гениального оратора бывали и слабые речи. Но слабых реплик – никогда!

Стоило противнику задеть его, и приходилось иметь дело с львом, с настоящим львом адвокатуры. Он был оратором вдохновения и вдохновляла его борьба. Аль что на парламентскую борьбу ему пришлось выйти уже незадолго перед смертью. Он очень хотел быть избранным в Государственную Думу. Но хотел уже больше не для борьбы а - для почета. И эта достойная почесть первому русскому оратору была оказана.

Ужасны две потери. Тяжелая потеря гениального оратора. И ужасно, - что от него ничего не останется. Он не писал свои речи. Стенограммы он требовал на исправление и ‘гладил’ и ‘правил’смягчал и округлял. Из них выметалось все бурное, все неожиданное, чем поражало умы. Стенограммы дают искаженное представление о речах Плевако, как сильно ретушированная фотография об оригинале.

-Говорят, он писал свои воспоминания. Если да-то это могут быть сокровища.

Пока от Плевако остались одни лишь…… -Курс римского гражданского права. Пухты. -Перевод, сделанный в молодости чтобы не умереть с голоду.

Статья из газеты ”Русское слово” от 6.01.1909 г., сохранившаяся в документах Аркадия Дормидонтовича Плевако, племянника Ф.Н. Плевако. Статья перепечатана с оригинала Данилой Владимировичем, праправнуком Дормидонта Никифоровича Плевако.